Длинными коридорами и тёмными лестницами, запыхавшись, мы поднимаемся на башенку. Такую высокую, что даже разбитый у замка парк с блестящими в темноте фонтанами кажется игрушечным. И такую маленькую, что нам едва хватает места на двоих.

Широкий бордюр, украшенный зубцами. Я ставлю на него вино, а потом просовываю голову между зубцами и рассматриваю ров, окружающий замковые стены.

— Вон, смотри, — высунувшись из соседнего зубца показывает Марго. — Видишь дорога в сторону леса? Сейчас он выедет из него с другой стороны.

— Вижу, — с трудом, но в свете бледной луны, кажется, различаю всадника.

— Да, да, это он, — садится Марго, прислонившись спиной к каменному зубцу. — И так каждый вечер.

— Куда же он уезжает?

— Не знаю, — пожимает она голыми плечами. — Мне по статусу не положено вопросы задавать. Ну, за тебя, злая чокнутая сучка Катарина, — поднимает она бокал. — И спасибо, что хотела спалить тот бордель.

Глава 18

— Как упоительны в России вечера!.. Любовь, шампанское, закаты, переулки… Ах, лето красное, забавы и прогулки! — горланю я, сидя на подоконнике в своей комнате.

Так приятно залезть в родную ночнушку, накинуть любимый халатик, выташить из волос эти ненавистные шпильки.

Слабенькую Маргариту, переволновавшуюся за день и упившуюся в зюзю я проводила до её комнаты. Но моя душа всё ещё просит выхода. Ещё на что-то надеется, чего-то ждёт.

— Ужас, — опирается локтем на створку окна фей, стрекоча в воздухе крылышками. — Дарья Андреевна, напились — ведите себя прилично.

— А я прилично, Карлуха, — опускаю я ноги, уступая ему место. — Хорошо тут у вас. Тихо. Вода такая вкусная, — заглядываю в пустой бокал. — А тебе чего не спится?

— Ждал, пока вы соплей нажуётесь, — вздыхает он. — Меня тут недалеко поселили, наверху, — вытягивает он ноги.

И такой он прямо взрослый парень в этих замшевых штанах, рубахе, со шпагой. Прямо мужик, а не лялька в коротких штанишках. Пират. От грязи его тоже отмыли, даже фингал побледнел и кудряшки смотрятся просто белокурыми, а не зеленоватыми.

— Есть какие новости? — снова заглядываю я в бокал. И не лезет уже вода эта и с пустым стаканом сидеть не то пальто.

— А у вас? — достаёт Карло сигаретку и подкуривает от шпаги.

— Скажи, я правда подожгла Белый дом?

— Ага, — выпускает он в окно струйку дыма. — Но вас даже не наказали. Вы же Катарина, сумасшедшая дочь герцога Лемье, заблудившая в детстве в Мёртвом лесу, водящая дружбу с феями, почитающая «травников». В Литруме этим никого не удивишь. Да, пожалуй, не только в столице, во всей Абсинтии.

— Так я тут местная знаменитость, оказывается? — всё же сползаю с подоконника, чтобы налить себе ещё воды и возвращаюсь с полным кубком и закусками. — Городская сумасшедшая? Или революционерка?

— Просто знающая что-то, что другим неведомо. Катарина, она… словно смотрела на этот мир другими глазами, — затягивается фей так по-взрослому, что я снова сомневаюсь в его возрасте.

— Тебе сколько лет, Карл?

— Шестнадцать. Почти. А что? Опять скажете: курить вредно?

— Нет. Но был бы ты моим сыном, я бы тебя ремнём за курево отходила. Для профилактики.

— Тогда хорошо, что я не ваш сын, — лыбится он кривенько.

Ладно, чего это я, развоспитывалась. Мы ж с ним теперь друзья по несчастью.

— А кто такие травники? — отхлёбываю и всё же отставляю бокал. Всё. Не лезет.

— Те, кто не принял новую веру, — подтягивает он под себя ноги, устраиваясь удобнее. — Но это было давно. Раскол церкви. В Абсинтии, все, кто принял новую веру, живут по эту сторону Говорящего моста. А кто нет — по ту. Староверов и называют «травники». Они знают силу трав и верят в богиню Наль, давшую им это знание. Среди них есть и ведуньи, что умеют предсказывать будущее и делать снадобья.

— Снадобья, вроде того, что выпил король?

— Самые разные. От хворей, от сглаза, приворотные, отворотные, любовные. Они, как правило, не работают, так, для обывателей. Но есть и настоящие. Но не такие, как подсунули вам. Это было очень редкое, дорогое и запрещённое, потому что замешано на магии. Кто попало не смог бы себе его позволить.

— Так вот почему оно светилось, да? Как чёртова радиация? Вот почему светится изображение Наль? Магия?

— Она красивая, правда? — вздыхает он как-то подозрительно мечтательно. — Наль она — чистая магия.

— Ты погоди-ка вздыхать, Ромео, — отщипываю я виноградину. — Есть предположение, кто мне его подсунул? Снадобье? Ведь я так понимаю, кто-то, значит, за вами с Катькой следил? Кто-то понял, что дело нечисто?

— Если бы я знал, — снова вздыхает он и выпускает дым колечками.

Ты посмотри какой затейник! А в том камзольчике ну, правда, казался дитё дитём.

— Ладно, давай тогда подробнее про раскол. Надеюсь, это в вашей школе проходили?

— Типа того, — снова затягивается он. — Говорят, страшное было время. Их почти уничтожили по всему миру, тех кто верил в Наль. А тех, кого не убили, не сожгли на кострах — бежали. И приют им тогда дали только в этой стране. В то время правил Рекс какой-то там.

— Рекс, к ноге! Гав! Гав! Хорошая собака, — не могу сдержаться я, и Карлуха разулыбался, а то что-то размечтался о своей божественной Наль, совсем скис. — Их поселили за Говорящим мостом, я правильно поняла?

— Да, в то время на пустующих землях. И король дал клятву защищать право "травников" на свою веру, пока жив этот род. Так что они, как и мы, под защитой Его Величества. Как и все платят налоги, и им разрешено торговать с этой стороны Сухой реки. Они всю страну снабжают своими снадобьями, продуктами, молоком, сыром, орехами, грибами.

— То есть, если наследника не будет, то следующий пришедший к власти род это в принципе делать не обязан?

— Не обязан.

— А где живёте вы? Кто вне закона? Магическое сообщество?

— В Живом лесу. Если ехать с этой стороны — он по правую сторону от Говорящего моста — лес и прилегающие к нему земли. Нас постигла лучшая участь. Как существ, обладающих магией, нас тогда не уничтожили, а просто согнали в разные места.

— На свои исконные территории. Понимаю.

Вижу, что он не понимает, но да ладно.

— К настоящему времени феи остались только здесь. И называются существа Департамента Пространственных Связей.

— Что же изменилось в последнее время? Зачем эта петиция?

— Новый Император Пяти Королевств хочет принять Абсинтию в состав Империи, а Живой лес сделать независимой территорией. Как-то так, — пожимает он плечами.

— Суверенным государством что ли? То есть этим вашим исконным землям дать статус государства и тоже включить в состав империи, если Абсинтия не согласится?

— Вот. Типа того, — докуривает он и бросает бычок в окно.

— И такие блага поди сулит, что вам и не снились?

— И нам, и Абсинтии. Только наши-то понимают, что он нас просто к рукам хочет прибрать. А вот местная знать недовольна, давит на Его Величество, чтобы или вступил в состав Империи, или от нас отказался.

— А он не хочет?

Вместо ответа он разводит руками. И закуривает следующую самокрутку.

— И он может и не вступать, а вот вас вывести из-под своей юрисдикции запросто, да? А феи просят его от них не отказываться?

— А знать твердит, что на наше содержание он опустошает казну. От нас никакого толку, ведь магия в этом мире вне закона.

Ой, майн гад! Бьюсь я башкой об стенку. Как я эту политику люблю и уважаю, вот прямо от слова «в гробу в белых тапочках». А я то мечтала будем бегать с Гошкой по лугу, ромашки друг другу в волосы втыкать, любиться время от времени, да и всех забот, что царапку эту его в боку вылечим да Катьку вернём. Ну, наследник, само собой. А тут что делается, что делается!

Папаша его тоже, насоставлял наследных бумаг, нет бы побольше сыновей нарожать, чтобы уже наверняка с наследниками вышло. Нет, всё через одно место. Хотя, положа руку на сердце, эти парни — вот один, сидит, дымит мне в лицо, — кого они когда слушаются.